Глаша побледнела и было попятилась.

Однако от расправы ее спас подкативший грузовичок, из кузова которого выпрыгнуло несколько крепких парней. С пассажирского сиденья выбрался мужичок средних лет в клетчатой рубахе и потертых штанах цвета хаки. На широком лице растянулась щербатая ухмылка, прищуренные глаза смотрели цепко и подозрительно. Староста взвесил в руках внушительного вида ружье и сплюнул себе под ноги.

— Глашка, — позвал он зычно, — чо тут у тебя?

— Да вот, приперлись какие-то. Грозили мне.

— Грозили? — гаркнул здоровяк в полосатой на манер тельняшки майке. — И кто из них первый зубы потеряет?

— Эта! — Глашка с мстительной радостью указала на Марью.

— Так не пойдет, — обиженно протянул Иван. — Почему все самое интересное достается Марьюшке.

— Потому что я красивее, — довольно произнесла сестра и кинула в мою сторону куртку, которую я тотчас поймал.

Она осталась в футболке, которая не скрывала нескольких сияющих рун на ее руках. Видимо воздушница решила подстраховаться и добавила на кожу знаки, которые спасли бы ее при падении в дороге.

— Гляди, бать, — гоготнул громила в джинсовой жилетке на голое тело, — девка эта намалевала фигню какую-то на руке фосфорной краской.

Староста же не был так уверен в том, что говорил его сын. Он нахмурился и оглядел уже с большим вниманием меня и заскучавшего Ивана. Быть может его смутило отсутствие страха в оппонентах.

— Ружье убери, — мрачно попросил я. — Иначе тебе еще и за вооруженное нападение отвечать придется.

— Что ты так лепечешь? — со злым весельем уточнила Глаша. — Водички он у меня просил. Надо его утопить в озере нашем…

— А с девкой этой мы покуражимся, ребята, — предложил до того молчавший парень в одних потрепанных шортах и истоптанных шлепках.

Я успел заметить, как старик открыл рот, чтобы что-то сказать, но его отпрыски уже оценили наши мотоциклы и решили, что им повезло. Наверно они мародерили не впервые.

Марья ударила именно в тот момент, когда двое парней бросились на нее с дубинками. Их разметало по площадке с такой силой, что одна из опор рекламного щита погнулась от удара тела того, что был в жилете.

Иван лениво махнул рукой и дверь в магазинчик захлопнулась, ударив Глашку по лицу. Та взвыла откуда-то изнутри, но голос ее казался глухим.

Вокруг Пожарской начал вращаться вихрь. Выглядело это удивительно и жутко. Ветер подхватил камешки, которые вырвались из потока и обрушились на деревенских вояк. Староста испуганно вскинул ружье и что-то прокаркал.

В одно мгновенье я создал темную плеть и ударил ей по старосте. Хлыст обвился вокруг мужичка и я рывком отбросил его в сторону. Ружье выпало из рук и отлетело. Мужик же ойкнув покатился по бетону.

— Место! — рявкнул я. — Первый кто двинется — потеряет душу. Я ее выну и буду играть, пока не надоест.

Даже Иван рядом со мной икнул. Потом пробормотал под нос:

— Надо пересмотреть наши реплики. Моя не особенно эпичная по сравнению с твоей.

— Он должен был выстрелить, — проворчала Марья. — Тогда я могла бы убить его. А теперь в этом нет чести.

— Мы не собирались тут никого убивать, — напомнил я.

— Говори за себя, — процедила сквозь зубы ведьмачка и рывком распахнула дверь.

Она выволокла Глашку за волосы. Протянула над бетоном, взмахнула рукой, и вихрь отбросил девушку к папаше. Сделала это играючи, чем в очередной раз показала, как хорошо владеет воздушной стихией.

— А теперь давайте выясним, кто из вас собирался куражиться с ведьмачкой семьи Пожарских? — громко спросила она.

Воздушный вихрь поднял княжну над бетонной площадкой. А порывы ветра развевали светлые косы. Выглядело это внушительно.

Я увидел пару кружащихся над нами коптеров, и лишь спустя несколько мгновений нашел взглядом стоящую поодаль машину Шереметьевых.

— Пощадите, — воскликнул староста, кое-как встав на колени и уперевшись лбом в землю. — Пощадите, заступнички. Простите нас, глупых и недостойных. Проявите милосердие.

— За кого из своих отпрысков просишь? — поинтересовался Иван. — Кого оставить в живых.

Мужик заозирался. Дочурка ухватила старосту за руку, но он неожиданно грубо отмахнулся.

— Они на вас напали. Не я, милсдари. Пощадите меня.

— Так это твое воспитание, — с презрением заметил я. — Ты вырастил таких детей. И если уж зрить в корень, то Глашка твоя поведала, что вы людей губите и транспорт их воруете. То есть разбойничаете.

— Врет, тварина! — воскликнул мужчина. — Не было такого! Никогда не было!

— Значит лгунишке и помирать? — протянула Марья и повернулась к дочке старосты.

Глашка отползла от него и заголосила:

— Не вру! Пусть оставит меня Спаситель, ежели вру. Братья мои выбирали машины красивые, тех кто останавливался…

— Заткнись! — заорал на нее папаша.

А я попятился, когда девица доползла до моих ботинок и попыталась ухватиться за штанину.

— Я не виновата. Я никогда никого не убивала. Это папаша мой и братья. Они губили всяких заезжих.

— И деревенских, что у Лукоморья живут? — спросил насторожившийся Иван.

— Городских токма, — с готовностью сообщила Глашка, — которые свернули на нашу дорогу по ошибке.

— Мы искали золото, а нашли бриллиант, — пробормотал я и развернул за спиной темные крылья.

Глашка завизжала и поползла прочь. Мне же вдруг отчаянно захотелось убить всю эту гнилую семейку. Чтобы очистить от них землю. Прав был дядя — нечисть есть и в человеческом обличии.

Меня подхватило потоком ветра и вознесло над землей. Марья протянула мне руку, и я взял ее ладонь в свою. Другую ее руку стиснул брат. На мгновенье я представил, как мы выглядим со стороны и вынужден был признать, что картинка обещала получиться шикарной.

— Иногда монстрами оказываются не чудовища, — торжественно произнесла девушка.

— Хуже нечисти бывают люди, которые решили, что над ними не властен закон, — продолжил Иван.

— Но мы найдем преступников и накажем, — закончил я, надеясь, что прозвучало достаточно внушительно.

— Что у вас тут происходит? — в метрах десяти от нас остановился Олег и скрестил на груди руки. — Когда вы успели найти себе работенку?

— Помогите, господин, — пискнула Глаша и попыталась подняться на ноги.

В этот момент ее руки оказались в опасной близости от ружья. Видимо страх совсем помутил рассудок этой девице. Она схватила оружие. Шереметьев выругался и выдохнул из себя силу. Девица завизжала, и я увидел, что ее кожа покрылась инеем от ладоней до самых ключиц. Пальцы стали практически синими. Потом звук стих и Глаша еще какое-то время простояла, пялясь на свои руки. Которые неожиданно отделились от тела и упали на бетон, разлетаясь на сотни осколков. Потом и остальное тело рухнуло, разбившись на множество кусочков. В тишине отчетливо послышалось, как кто-то из парней начал молиться.

— Не рассчитал немного, — пожал плечами Олег. — Совсем немного перестарался.

— Глупый поступок совершила эта селянка, — покачал головой я.

Боковым зрением заметил, что один из детей старосты вскочил на ноги и бросился бежать. Швырнул вслед темную плеть, которая обвилась вокруг лодыжек парня. Резко дёрнул плеть на себя, и бедолага кубарем полетел на землю.

— Вызывайте жандармов, — спокойно произнес я, обращаясь к Шереметьевым. — У нас здесь логово душегубов.

Староста вскочил на ноги:

— Не губите, — запричитал он, заламывая руки. — За такое на каторгу отправят.

— Каторга выгодно отличается от могилы тем, что двери барака рано или поздно откроются и выпустят тебя, — перефразировал я слова известного гангстера из своего мира.

Староста застыл, глядя на нас. Алина же быстро вынула из кармана телефон, и набрала номер:

— Алло, на Высоком тракте совершается преступление против трёх семей ведьмаков, — затараторила девушка в трубку. — Двести семьдесят восьмой километр, где заправка. Ждём.

Шереметьева убрала телефон в карман и растерянно пояснила:

— Сказали, скоро будут.

— Эх, Морозов, — покачал головой Иван. — Такое веселье испортил. Сейчас бы разорвали их на куски, и не надо было бы жандармов отвлекать.

— Нет чести в победе над таким противником, — покачал я головой. — Это же не нежить.

— Эти-то? — фыркнула Марья. — Да они самые настоящие упыри. Даже того хуже.

Я замолчал. Пожарская же ослабила вихрь, и мы мягко опустились на бетон.

Ко мне подошли давешние бабули с ведрами, наполненными земляникой.

— Что же теперь будет? — спросила одна из них.

— Ничего страшного для вас, — пояснил я. — Назначат нового старосту. Будет дела вести, зная, что предшественника его за поступки неправедные упекли на каторгу. Потому скорее всего первое время будет вести себя достойно. А уж потом — от вас зависит.

— Милсдарь, да что от нас зависит? — спросила бабулька, незаметно